Elle, октябрь 2011

В октябре снова выходит двойной номер журнала Elle, а кроме того, специальное приложение, посвященное детям. Читайте письмо главного редактора, Елены Сотниковой.

Много лет назад моя подруга выходила замуж. Золотая медалистка, без всякого блата легко поступившая в престижный вуз, вступила в отчаянный роман с мальчиком Федей с параллельного курса, забеременела и решила выйти замуж. Обоим было по 19 лет — ситуация для того времени более чем обыденная. Обыденная для времени, но не для родителей. Планируемый брак сопровождался стенаниями с обеих сторон, но дипломатическая семья Феди сетовала на выбор сына особенно горько.

«Вы ведь знаете, как много Феде надо заниматься! Нет, вы просто не представляете, как много Феде надо заниматься!» — заламывала руки его бабушка. Мать моей подруги, которая сама, в свою очередь, не была довольна выбором, таймингом и обстоятельствами совершаемого союза, не сдержалась: «Что он у вас, дурак, что ли, что ему столько надо заниматься?» При том, что ответ очевидно хамский, я до сих пор не могу сдержать улыбки, когда вспоминаю его, а история до сих пор имеет успех.

В результате брак все-таки состоялся. Подруга проучилась за Федю все пять лет, написала ему все курсовые и дипломную работы, а также занималась с тугодумом летом, чтобы подготовить его к переползанию на следующий курс. После окончания института она так же легко заменила блатного Федю на работе в иностранной компании, куда случайно попала, когда он заболел; сделала головокружительную карьеру, Федю давно бросила, вышла замуж, а потом еще, по-прежнему молода, красива и имеет взрослого самостоятельного сына. Вопрос: и зачем Феде надо было столько заниматься?

Письмо ко второму тому Elle главного редактора Elle Елены Сотниковой:

Сегодня с самого утра в редакции носились с новым полароидом. Симпатичный белый аппаратик, из которого выезжают маленькие безглазые листочки. Почти у каждого из сотрудников на столе теперь красуется свой крошечный портретик с засвеченным лицом и точечками вместо глаз.

Я пришла на работу без макияжа, попозировала и тоже получила свое изображение: круглая розовая моська без носа. Изображением я осталась довольна, как Синеглазка, которая получила свой портрет у художника Тюбика после многочисленных инструкций «глазки побольше, носик поменьше». День начался хорошо. Стали выяснять, почему нам снова нравится полароид. Кто-то предположил, что наличие какой-никакой печатной фотографии на руках все-таки лучше, чем тысячи изображений на цифре, которые никогда не познакомятся с принтером. «Какая ерунда ваш этот полароид, что за глупости», — проскрипел мой продвинутый коллега. Ерунда не ерунда, а девочкам нравится. Это важно.

Потом кто-то рассказал, что наш любимый фотограф Слава Филиппов сказал: «Что, бабы, с жиру беситесь?» — когда пришел на съемку портфолио успешных женщин, которые целенаправленно подвергают себя разным необычным испытаниям. Надо еще знать и видеть Славу, чтобы понять, как это смешно.

Тем временем этажом выше в редакции Elle Decoration валялись со смеху, обсуждая новый лексикон стилиста. «На выходных помудбордю» — фраза дня. «Мудборд» (англ. moodboard, или «доска настроения») — обязательная вещь, которую стилист показывает арт-директору и главному редактору перед съемкой. Я в свою очередь рассказала, как один мой знакомый следователь звонил своей девушке со словами: «Я скоро приеду, еще пару дел только возбужу». Каждый мудбордит по-своему.

Потом я вспомнила одного пожилого сотрудника на предыдущем месте работы, который был слегка мной увлечен. «Ленчщщка, вы та-а-акая чудесная девчщщка, — говорил он, мягко пережевывая губами. — Вы даже сами не знаете, какая вы». Я имела неосторожность изобразить его мужу и теперь ни одну недовольную нотацию не могу довести до конца. «Ленчщщка, — моментально парирует муж, — вы, конечно, чудесная девчщщка. Вы даже сами не представляете».

«Много смеешься, как бы плакать не пришлось», — говорят некоторые. А мне кажется, что сегодняшний день — наоборот, компенсация за уже давно пролитые слезы.

Сайт журнала: www.elle.ru