Elle, апрель 2012

В апреле снова выходит двойной номер журнала ELLE, один том посвящен бизнесу, второй — семье.

Письмо Елены Сотниковой из тома "Family"

Недавно мне позвонили с одной радиостанции с просьбой прокомментировать высказывание Карла Лагерфельда о русских мужчинах. Вот предыстория вопроса. «В России самые красивые женщины и самые уродливые мужчины!» — со свойственной ему прямотой и резкостью заявил Лагерфельд во время конференции в парижском офисе газеты Metro, редактором которой он стал на один день.
Высказывание великого Кайзера моды вызвало широкий общественный резонанс в интернет-пространстве. Наши «самые ужасные» мужчины ужасно обиделись, и в интонациях ведущего радиостанции, с которой мне звонили, сквозило неприкрытое удивление. От меня, очевидно, ждали ответного возмущения.

Я не возмущена. Я очень хорошо понимаю, что не понравилось Карлу, — мне это тоже не нравится. Лагерфельд, конечно, перегнул палку. Его слова просто нужно расшифровать.
Наши мужчины, конечно же, не уродливы. И вообще, к природной красоте все это не имеет никакого отношения. Ленивы —да. Избалованы — да. Не считают нужным нравиться — зачем? И так сойдет. Не одной, так другой. Очень традиционны. Как папа, так и я (а мама вообще не просила хорошо выглядеть — ни мужа, ни сына). Боятся ухаживать за собой, чтобы избежать обвинений в гомосексуальности. Нарочито, по-детски брутальны и грубы. Социально-демографическая ситуация в нашей стране позволяет им лелеять все эти свои дурацкие штучки.
В это же самое время наши женщины в борьбе за «самых уродливых в мире» с размахом эксплуатируют природную привлекательность, отрицают традиции, бросают вызов времени, себе, обществу и идут вперед, волоча за собой растолстевшего Емелю на диване.
«И что же нам делать? — грустно спросила меня соведущая передачи. — Подобрать какого-нибудь, пусть плохонького, и делать из него человека?» Ну, такая перспектива, да еще с жутким словом «плохонький», способна ввести в ступор даже самую отчаявшуюся из потенциальных невест. Это если по форме. А по существу — да, да, да. Подбирайте и делайте. Этот подход творит чудеса — примеров миллионы. Русская женщина, помимо всех вышеперечисленных достоинств, обладает еще одним колоссальным качеством — у нее огромный лимит терпения. И если мы все возьмемся за дело, приедет к нам Лагерфельд лет через десять — и ему будет стыдно за свои слова.

Письмо Елены Сотниковой для тома "Business"

Cлегка затронув тему женского терпения в этом номере (см. соседний том, письмо главного редактора), я уже получила столько историй и мнений от друзей и коллег, что поняла: одна страница не дала мне разгуляться. Суммировав все мнения, я пришла к выводу, что один из главных вопросов стоит так: где грань между женской мудростью и самоунижением? Как далеко мы готовы пойти, чтобы сохранить существующие отношения?
Моя хорошая знакомая, топ-менеджер крупной иностранной компании, недавно читала мне целую лекцию на эту тему. Суть сводилась к тому, чтобы «уметь оставить за порогом дома все свои командные замашки». Говорила она горячо и от всей своей широкой души, но мне это почему-то напоминало громкий сеанс аутотренинга. Слишком часто произносилось слово «жертва» и слишком часто сопоставлялись несомненные плюсы «этих отношений» по сравнению с… ну, скажем, очень тяжелыми минусами. Я бы сказала резче, но совесть не позволяет.

«По крайней мере, — резюмировала она, — я буду уверена в том, что сделала все для сохранения этих отношений и принесла все положенные им жертвы». С моей точки зрения, пока это еще женская мудрость.
Я слишком хорошо знаю и уважаю свою знакомую, чтобы быть уверенной: как только дело дойдет до ущемления ее собственного достоинства, «жертвы» и «плюсы» перестанут существовать. Значит, держит мужик баланс, молодец. И дело не только в женской мудрости?
Другая история потрясла меня до глубины души. Знакомые архитекторы рассказали, как однажды к ним явилась молодая дама, которая делала крупный заказ. «Вот здесь, в гостиной, — расписывала она, — должен быть бар. Придет Иван Иваныч с работы, сядет с сигарой у камина, а я ему буду коктейли подавать». Записали. Дальше — больше: «Вот здесь спальня Иван Иваныча, здесь мой будуар. Здесь наша общая спальня, а здесь спальня его жены». В архитектурном бюро повисла пауза. Кто-то уронил карандаш. Но все, как положено, записали и в жизнь воплотили.
Я думаю, моим читательницам не нужно резюме.

Сайт журнала: www.elle.ru