GQ, август 2013

«Едва ли президент России специально подписал закон о гомосексуальной пропаганде в аккурат к концу ежегодного «месяца гордости», когда по миру проходит волна гей-парадов (хотя кто его, президента, знает), но получилось красиво: примерно как издать 31 декабря указ о запрете елок. Но вот на что точно никто не рассчитывал – это что Россия примет свой первый федеральный закон, ограничивающий геев в правах, в ту же неделю, когда Верховный суд США отменит последний такой закон.

Принятый в 1996 году Defense of Marriage Act («Закон о защите брака»; даже название отдает паникой, как будто институт брака – пятнистая сова) давал одним штатам право не признавать однополые браки, легальные в других. Сама постановка вопроса выдавала в нем неубедительную временную меру, и, кажется, мало кто радуется сегодня отмене этого закона больше, чем подаривший ему жизнь Билл Клинтон. (Показательно, что традиционной церемониальной фотографии Клинтона за подписью этого закона не существует: президент был предусмотрителен даже тогда). Тем не менее, несмотря на дух перемен и неофициальный зеленый свет от Обамы, решение далось суду нелегко: как и по большинству других политически резонансных вопросов, голоса разделились пять к четырем. Против отмены выступили консерваторы Скалия, Томас, Робертс и Алито. На следующий день самый точный заголовок, как это часто бывает, принадлежал сатирической газете The Onion: «Скалия, Томас, Робертс и Алито внезапно осознают, что когда-нибудь будут злодеями в фильме, который возьмет «Оскара». «Блин, меня ведь точно сыграет какой-нибудь страшенный актер второго плана, – жалуется корреспонденту (на самом деле нет, конечно) онионовский Скалия. – Мой персонаж будет выведен полным неандертальцем, ходячим символом старого мышления. И в конце фильма, когда он поймет, что бессилен против поступи истории, зрители будут радоваться победе героического адвоката. Которого сыграет гребаный Джордж Клуни».

Именно этот вопрос, больше, чем какие-либо другие аспекты закона о пропаганде и его резво плодящихся собратьев, меня занимает уже не первый год: как часто и насколько всерьез консерваторы-запретители по всему миру задумываются о своей роли в истории – вернее, не в истории, а в той повествовательной канве, что с историей неминуемо смешивается и подчас ее заменяет? Понимают ли они, что в интуитивно-популистской версии событий, которая со временем всегда становится главной, им уготовано только одно амплуа: злодеи?

С 2008 года в Вашингтоне часто слышится образная цитата из Мартина Лютера Кинга, немного странно звучащая по-русски: «Дуга моральной вселенной длинна, но сгибается в локте правосудия». Понятно, почему она так нравится либеральному центристу Обаме: в ней есть этакий позитивный фатализм, призывающий не делать резких движений. Но от этого она не менее верна. Вся история демократии есть история увеличения объема гражданских прав, нравится это вам или нет. Секрет прост: раз уступленные права практически невозможно отнять. Например, якобы нависшая в 1996 году над гетеросексуальным браком угроза была призрачной даже по консервативным меркам: еще восемь лет, вплоть до 2004 года, ни один штат США однополые браки в одностороннем порядке не легализовывал. Но когда перемены начались, они были молниеносны. Сегодня, если считать по общему населению страны, обнаружится, что треть американцев уже живет на территории, на которой однополые браки разрешены. (Европейцев, кстати, меньше: четверть.) С момента первой легализации, в Массачусетсе, прошли все те же восемь лет. Я готов поспорить, что еще через восемь лет в зоне однополого брака будет жить уже больше половины населения США.

При этом совершенно не важно, считаете вы этот процесс триумфальным шествием здравого смысла или зловещими метастазами Содома. Все, что требуется признать, – это то, что тенденция к либерализации есть и никуда не денется: то, что произошло в начале XX века с женщинами, а в середине с темнокожими, в начале XXI века произойдет с ЛГБТ. Глядя на цифры, ни один аналитик не поставит ни цента на иной исход. Без хруста того самого локтя кинговскую дугу в противоположном направлении не перегнешь: единственный способ – военная или религиозная диктатура, причем и то и другое работает плохо и недолго. Любые попытки дать гражданским свободам обратный ход при должном масштабировании оказываются статистическими погрешностями. В одной из этих погрешностей живем мы.

Вопрос в том, готовы ли люди, загнавшие Россию в противофазу истории, понести высшее постмодернистское наказание: оказаться на закате лет сыгранными Джоном Малковичем. Даже если они законченные циники, они должны понимать (циники как раз любят этот трюизм), что историю пишут победители. А победитель в истории гражданских свобод всегда один – граждане. Жажда свободы – один из главных сюжетов мирового масскульта, такой же кирпич в его фундаменте, как разлука влюбленных или кровная месть. Даже самое верноподданническое российское кино не решается с ним расстаться, несмотря на изменившуюся, казалось бы, повестку: например, у ультрагосударственников из «ТРИТЭ» и ВГТРК в фильме «Легенда № 17» главный отрицательный персонаж все равно гэбист, просто потому что мешает хоккеисту играть в хоккей. И в эрнстовско-максимовском «Высоцком» – гэбист, потому что мешает певцу петь. И совершенно так же в фильмах о России 2013 года, снятых в 2043 году, злодеями будут условный Милонов, мешающий питерской девушке с ежиком и в очках любить москвичку в помаде и на каблуках, и условный Астахов, мешающий семье американцев усыновить русского ребенка. Притом это удивительнейшим образом произойдет, даже если президентом будет сын Астахова, а президентом медиахолдинга – сын Милонова. Потому что власть может управлять всем, но только не (с должными извинениями Суркову, у которого это почти получалось) драматургией момента. А когда в аэропорту несостоявшаяся мать плачет над фотографией ребенка, заложенной в русский разговорник, в детдоме непонимающе озирается этот ребенок с английским букварем в руках, а вызвавший эту ситуацию к жизни человек едет по городу с мигалкой – ни один режим не может предотвратить такой параллельный монтаж, просто потому что он, с самой циничной, режиссерской точки зрения, неотразим.

Так что остается надеяться, что авторы закона о пропаганде и ему подобных сами знают свое амплуа и что оно им нравится. В конце концов, злодеи всегда круче и интереснее героев. У них лучше гаджеты, машины, яхты и секретные базы в полых холмах с откидывающимися вершинами. В таком случае все в порядке. Жаль будет только, если люди, мнящие себя суперменами и бэтменами, войдут в историю даже не Джокером и Лексом Лютором, а одноглазыми желтыми штучками из мультфильма «Гадкий я», – говорит главный редактор Михаил Идов.

В номере:

Уралмощь

Ирине Шейк, снявшейся для августовского номера GQ, ничего не стоит поставить на место голливудского режиссера, осадить пронырливого журналиста или устроить семейную сцену самому Дуэйну Джонсону в мифологическом блокбастере «Геракл: Фракийские войны». Есть еще женщины в русских селеньях.

Фото: David Roemer

Стиль: Vadim Galaganov

Ударные установки

Стремительно взошедшая политическая звезда Виталия Кличко стала сюрпризом для многих – ведь до этого он дважды проиграл на выборах в мэры Киева, и еще недавно было не ясно, пройдет ли вообще его партия в парламент. Но, устав от бесконечных противостояний синих и оранжевых, украинский избиратель нашел отдушину в гиганте-боксере, который прославил свою страну на весь мир и честно заработал свои миллионы. Кто же стоит за его политической карьерой? GQ взялся провести собственное расследование.

Окно в Париж

Еще в апреле Сергей Гуриев был ректором самого авторитетного экономического вуза России, входил в совет директоров Сбербанка и был известнее как один из атворов экономической программы Владимира Путина. В мае он покинул Россию после допросов и обысков. KermlinRussia встретились с Гуриевым в Париже, на веранде кафе «Марли» с видом на дворец, в котором когда-то жил человек, говоривший: «Государство – это я».

Железный марш

Последние полвека разработчики, технари и люди, работающие над созданием искусственного интеллекта, говорят, что воплотить три закона робототехники, выведенные писателем Айзеком Азимовым, почти невозможно – нужно быть гением, чтобы применить их на практике. Но даже если все три закона вместе – утопия, это не значит, что мы не можем поискать хотя бы отголоски правил Азимова. Удивительное путешествие журнала GQ в самое пекло современного роботостроения.

Афро-дизиак

Команду редакции GQ давно манила к себе кенийская саванна, где им обещали устроить первоклассное сафари. Осталось только собрать подобающий месту гардероб.

Фото: David Goldman

Также: одежда для вечеринки у бассейна; места, которые вот-вот исчезнут с туристической карты; главные фестивали классической музыки; ответ на вопрос, что же нас ждет на сентябрьских выборах.