Алла Сигалова: «Любовь — главная движущая сила!»

Таких‚ как она‚ писатель Иосиф Бродский называл «нежными жильцами в замке красоты». Наша фотосессия со знаменитой балериной‚ хореографом‚ телеведущей и педагогом Аллой Сигаловой проходила в камерной обстановке‚ без привычного саундтрека‚ сопровождающего всякую съемку. «Когда играет музыка‚ у меня в голове тут же начинают танцевать люди‚ и я думаю о работе»‚ — говорит она. Насколько далеки танцовщицы от реальной жизни‚ какие жертвы приносят они ради искусства‚ как отдыхают и ухаживают за собой — об этом и многом другом Алла рассказала в интервью «К&З».

Екатерина Фадеева: В Москве не так давно прошел Чеховский фестиваль. Что смотрели?
Алла Сигалова: Жан-Кристофа Майо, Джеймса Тьерри, Жоэля Помра… Вообще, Чеховский — тот фестиваль, на котором можно все смотреть. Он первым познакомил российскую публику с Пиной Бауш, Мэтью Борном… Если вы хотите знать, как выглядит современная хореография, — вам туда. К сожалению, к нам часто привозят то, что подешевле. А подешевле не всегда хорошо. В итоге люди приходят и говорят: «Вот это современный танец? Спасибо, не надо». Здесь вы не рискуете. Все участники достойные.

«К&З»: В России все-таки классический балет любят и понимают больше. Как вы думаете — почему?
А. С.: Все очень просто. В течение многих десятилетий у нас были железный занавес и пропаганда только классического репертуара. Годами истреблялось все, что касалось современной хореографии. Думаю, время это исправит.

«К&З»: Помните, как и когда вы заинтересовались балетом?
А. С.: Мне всегда казалось, что танец и музыка — лучшее, что может быть на земле. Может быть, потому что я жила в такой среде в Ленинграде, где был культ театра, прежде всего Кировского театра, филармонии и поэзии.

«К&З»: Вы воспитывались у великих балерин своего времени — выдающегося педагога Натальи Михайловны Дудинской и Ирины Георгиевны Генслер, примы Мариинского театра. Какими они запомнились вам?
А. С.: О, педагоги — главная тема моей жизни. Наталья Михайловна была модницей, дамой суперобеспеченной и с прекрасным вкусом, много ездившей по миру. Что запомнилось? Красивые старинные броши, идеально ухоженные волосы и особый тон разговора. Она никогда его не повышала, при этом иногда тихим голосом могла так едко сказать что-то безобидное — вроде «милочка» или «голубушка», что сердце уходило в пятки. Каждый день Наталья Михайловна делала урок у себя в классе и всегда была в идеальной форме. К старости она еле ходила, но при этом изумительно все показывала при абсолютно деформированных ногах…

«К&З»: Девочки-балерины часто копируют своих педагогов, стараясь быть на них похожими. А вы?
А. С.: Да, и я тоже. Не перечесть всех замечательных черт, которые я от них получила: силу воли, умение преодолевать себя… Даже внешние моменты. Например, Ирина Генслер — полная противоположность Наталье Дудинской — натянутая, как струна, строгая, никакой косметики. Мне навсегда запомнились ее руки. Каждый палец — произведение искусства. У нее был чуть загнут мизинец, и в детстве я специально выламывала себе руки, чтобы моя кисть стала хоть чуть-чуть похожей на ее.
Я была вхожа в ее дом, огромный старинный дом на улице Фурманова, у нее была квартира с большими окнами, огромными подоконниками и тяжелыми шторами, отчего комната всегда находилась в полумраке… И, конечно, больше всего вдохновляло то, какой она была на сцене, потому что лучшей танцовщицы характерных танцев я, конечно, не знала. Вот такие у меня были фантастические учителя.

«К&З»: Сейчас вы сами педагог, и не только в школе-студии МХАТ. В новом сезоне «Танцев со звездами» вы уже не член жюри, а главный хореограф проекта. Интереснее ли вам в новой ипостаси?
А. С.: Да! Ведь теперь я использую свои профессиональные знания хореографа и занимаюсь непосредственно своей профессией. Это гораздо интереснее, чем быть просто членом жюри.

«К&З»: У каждого мастера есть свой стиль, свой набор элементов. У вас же все спектакли разные. Как вам это удается?
А. С.: Нет, что вы, и в моих работах есть повторяющиеся элементы. Просто я никогда их не помню, они переходят из спектакля в спектакль бессознательно. Повторы неизбежны, у каждого художника есть свой почерк, как и любимые выражения в языке или любимая одежда. Олег Павлович Табаков когда-то сказал очень правильную вещь: «У хорошего профессионала в кармане 333 штампа, а у плохого — три». Вот и ответ на ваш вопрос.

«К&З»: Существует масса стереотипов о балеринах. Например, что в балетных училищах девочек строго ограничивают в питании. Это правда?
А. С.: Да. Дело в том, что девочки в 14–15 лет, когда идет гормональная перестройка, склонны к полноте. И некоторое ограничение в питании необходимо. Другой вопрос, что сами они доводят это до абсолюта и морят себя голодом. И мы голодали. Сейчас я понимаю, как это было неправильно и опасно, особенно в том возрасте. Мне кажется, регулировать вес в этот период можно только привычкой к здоровому питанию, которую должны прививать мамы.

«К&З»: Как часто вам приходилось сидеть на жестких диетах?
А. С.: И сейчас периодически приходится. Самый верный для меня способ — просто не есть сутки. Пить воду, чай с медом. Правда, я так быстро теряю вес, что об этом неинтересно говорить.

«К&З»: Расскажите о своем обычном рационе.
А. С.: Я не люблю и почти не употребляю мяса, впрочем как и фруктов, зато ем много сыров, вот, пожалуй, основной продукт в моем меню. Стараюсь достаточно пить, но не слишком много. Переизбыток воды — большая нагрузка на сердце и почки. Я пытаюсь быть чуткой к себе. День на день не приходится: сегодня ты можешь выпить два литра, а завтра — литр от силы.

«К&З»: Другой миф связан с тем, что актриса балета не должна иметь семью. Есть даже знаменитая цитата Анны Павловой: «По-моему, истинная артистка должна жертвовать собой своему искусству. Подобно монахине, она не вправе вести жизнь, желательную для большинства женщин». Развеете его?
А. С.: Я считаю, что никаких закономерностей и правил здесь нет. Иметь семью или не иметь, каждый решает для себя сам. Карьера тут ни при чем, решение обусловлено обычно другими причинами. В конце концов, мы же не будем о каждой балерине говорить, с чем связан ее выбор. Я, допустим, знаю. Однако писать об этом было бы бестактно.

«К&З»: Вы после рождения детей быстро вернулись в строй. Как вам это удалось?
А. С.: Я действительно очень быстро вернулась в форму и в работу. У меня практически не было декретного отпуска. Как удалось? Много занималась. После родов сильно болела спина, но я все равно по многу часов работала у станка, преодолевая боль. Только самопреодоление — другого рецепта я не знаю.

«К&З»: Рады, что дочь не пошла по вашим стопам?
А. С.: Я рада, что Аня сделала собственный выбор, самостоятельный. Дочь выбрала профессию дизайнера ¬интерьеров: она строит дома, занимается дизайном квартир.
Мне нравятся ее проекты, но это не является предметом нашего обсуждения. У нее свой вкус, у меня — свой.

«К&З»: Как выглядит ваш дом? Где-то читала, что вы приверженец минимализма…
А. С. (Смеется): Моя квартира была сначала — как у приверженца минимализма. У меня есть страсть — обожаю антиквариат. Если нахожусь в Европе, то каждое воскресенье я на блошином рынке. Фарфор, картины… Со временем стены, которые раньше были пустыми, заполнились. Есть только одна комната, в которой нет ничего, ни одной картины, — моя спальня. Там вообще пусто — стоит только кровать.

«К&З»: Расскажете о последних интересных находках?
А. С.: Недавняя удачная покупка — замечательный фарфоровый солдат в красивой французской форме, бельгийской фабрики, конца позапрошлого века. Он стоит на моем мраморном столике, я на него любуюсь.

«К&З»: Оригинал от подделки легко отличите?
А. С.: Конечно, я не могу похвастаться таким же мастерством, как у Саши Васильева, он суперпрофессионал и делает это гениально. Тем не менее я хотя бы понимаю, когда меня хотят надурить. Вообще, у меня есть правило: я стараюсь покупать не все, что мне нравится, а только то, что нравится очень-очень сильно, без чего не проживу. Правда, опыт показывает, что таких вещей тоже немало. (Улыбается.)

«К&З»: Люди, интересующиеся антиквариатом, — азартные. Вы азартный человек?
А. С.: Я азартна только в работе. Больше ни в чем. Ко всему остальному отношусь спокойно — к одежде, еде…

«К&З»: И к одежде? Ни за что не поверю! Вы всегда так стильно и элегантно одеты…
А. С.: Покупая вещи, даже не смотрю на этикетки, меня совершенно не интересуют бренды. Формирую гардероб по принципу «нравится — не нравится». Категорически не приемлю аляповатости и пошлости. Зато мне интересно следить за модой как за искусством, со стороны, неприменимо к себе. Мне импонирует творчество молодых дизайнеров-хулиганов: бельгийцев, японцев… В то же время нравится классика.

«К&З»: Почему носите именно черный цвет?
А. С.: Мне просто так комфортно. Любой цвет обязывает к какому-то настроению, определенному макияжу, а черный прекрасен тем, что позволяет быть и разной, и в то же время никакой.

«К&З»: Что бы вы никогда не надели?
А. С.: Я никогда не надену колготки с люрексом или, допустим, зеленое платье. Это в жизни. Для работы — все что угодно.

«К&З»: Вспомните самые яркие модные эксперименты, в которых вам приходилось участвовать?
А. С.: О, чего только не было! Например, стилисты одного модного журнала как-то предложили мне сняться в белых колготках. Сначала я решила, что они надо мной издеваются, но, когда увидела готовые фото, пришла в полный восторг. Я не боюсь ничего экстремального, доверяю людям, если, конечно, они про¬фес¬сионалы, а не дилетанты.

«К&З»: Я знаю, что вы были одной из советских женщин, снявшихся в американском Vogue в его первый приезд в Москву. Расскажите, как это было?
А. С.: Да, Vogue хотел показать известных советских женщин и устроил под это целый проект. Участвовали Белла Ахмадулина, я и еще была третья героиня, сейчас уже не вспомню кто. Представьте себе: 1991 год, еды нет, одежды нет, и тут — Vogue! Какое-то сумасшествие. Съемку проводила известная дама-фотограф, весьма экстравагантная. Как звезда, она долго капризничала, выбирая место для съемки. То думали снимать в Большом театре, то во дворце, то на крыше… В итоге ее ассистентка позвонила мне и спросила: «А где вы живете?» Я говорю: «В Доме композиторов, на улице Неждановой…» «Отлично, сейчас мы к вам приедем!» — сказала она. Можете представить себе удивление жильцов нашего дома, когда перед подъездом остановились два автобуса и из них долго выгружали разноцветные мешки с костюмами. Чего там только не было! Удивительные туалеты, туфли, сапоги, шляпы — мы в то время даже не представляли, что такие вещи существуют на свете. Я, конечно, была в предвкушении — так хотелось все это примерить. Вскоре пришла дама-фотограф с пятью ассистентами, внимательно посмотрела на меня, пораскрывала мешки и говорит: «Уберите все! Я буду ее так снимать». Я была с гладко собранными волосами, в черной майке, даже без макияжа… Так и сняли. Даме-фотографу у меня очень понравилось, я жила на последнем этаже, откуда всю Москву было видно. Она долго сидела на подоконнике, пила чай, потом еще дочку мою снимала… Через месяц прислали фотографии. Они были чудесны. Удивительные портреты, выполненные в духе минимализма.

«К&З»: Какая интересная история! Судя по всему, в повседневной жизни вы make-up практически не используете?
А. С.: Почти нет, только если выхожу куда-то. Из-за репетиций я три-четыре раза в день принимаю душ, не будешь же каждый раз краситься. Максимум, что делаю, — чуть подкрашиваю ресницы.

«К&З»: Как ухаживаете за кожей лица?
А. С.: Я пользуюсь хорошими кремами, в основном аптечных марок. А вот на про¬цедурах мне скучно, так что в салоны почти не хожу. Когда лежу на кушетке в кабинете косметолога, думаю, что за это время могла бы кучу дел переделать, и меня это ужасно гнетет. Понимаю, что такая позиция неправильная. И мне нравятся женщины, которые активно собой занимаются. Но ничего не могу с собой поделать.

«К&З»: Назовите самый любимый косметический продукт.
А. С.: Обожаю масла — аргановое, ши, жожоба. Так как я часто моюсь, кожа и волосы сильно пересыхают, и масла — единственное спасение. Обычно беру несколько разных и смешиваю.

«К&З»: Балетный пучок и сценические укладки для волос неполезны. Как поддерживаете их?
А. С.: Вы знаете, мои волосы реагируют не столько на укладки, сколько на то, что происходит в жизни. Вот как раз в последнее время они не в лучшей форме, надеюсь их вскоре восстановить. Из уходовых вещей люблю опять же масла. Для волос делаю теплые маски. Нужно разогреть масло на водяной бане, втереть в кожу головы и нанести по всей длине волос, обернуть тканью и походить так часок. Результат заметен уже после первой процедуры.

«К&З»: Знаю, что многие балерины спасаются от болей в мышцах на сеансах массажа. Вы любите массаж?
А. С.: Я не люблю никаких процедур по телу: ни обертываний, ни массажа. У меня есть особенность — я плохо переношу, когда ко мне прикасаются. Нанесение макияжа — еще куда ни шло, а вот массаж — это выше моих сил.

«К&З»: Как же справляетесь с усталостью?
А. С.: Люблю плавать, но не в бассейне, а в море или океане. Еще балетные нагрузки хорошо уравновешивают занятия в тренажерном зале. И дома у меня под руками всегда есть пара гантелей.

«К&З»: Опишите свой идеальный отпуск.
А. С.: Отдых для меня — это безделье и горизонтальное положение. И желательно не шевелиться. Я просто отсыпаюсь и ни о чем не думаю. Предпочитаю отдыхать одна. В течение дня общаюсь с огромным числом людей, и возможность побыть одной для меня — эксклюзивное удовольствие. В целом каждый год устраиваю себе такой месяц пассивного отдыха.

«К&З»: В этом году уже знаете, куда поедете?
А. С.: Пока не решила. Скорее всего, осяду где-то в Америке, на каком-нибудь побережье. Я по гороскопу Рыба, и мне очень важно, чтобы рядом была вода. А еще деревня, трава, земля и возможность не думать о том, как я выгляжу.

«К&З»: Америка — ваше любимое направление?
А. С.: Еще люблю Италию, Германию, Латвию. Это места, которые на физическом уровне ощущаю своими. Объяснить почему — практически невозможно. Почему кошка выбирает какой-то определенный угол в доме? Вот так же и мы, как кошки, выбираем те или иные места, тянемся к тем или иным людям, предметам, явлениям, потому что нам так хорошо.

Сайт журнала: www.kiz.ru