Yohji в тумане

Свинцовые тучи, сгустившиеся было над основанной модельером Йоджи Ямамото в 1977 году компанией, разогнал никому дотоле неизвестный инвестиционный фонд под названием Integral Corporation. Роль «принца на белом коне определила программные заявления со стороны инвестора о «высокой степени доверия», «наличии общих представлений» и готовности оказывать поддержку «как на уровне финансов, так и на уровне менеджмента». Между строк этого заявления нетрудно разглядеть суровую правду: марка Yohji Yamamoto открывает совершенно иную страницу своей истории. А человек, чье имя она носит, становится символом заката той эпохи, когда художники, подобные ему, были главной ценностью и главным движущим центром своих марок.

И всюду страсти роковые…

Гениальность художника – не гарантия от бед и потрясений материального мира. Сентенция, которую трудно считать откровением, в случае с Ямамото потрясла модный мир до самого основания – уж слишком велик масштаб его личности, и слишком убийственна окончательная утрата иллюзий. На двух последних парижских премьерах марки , проведенных куда скромнее обычного, в собственном бутике, гости то шепотом, то вполне публично высказывали множество версий случившегося: вспоминали астрономические цены на вещи Ямамото, губительную в условиях нынешнего кризиса ориентацию на японские рынок и экономику, неуместную дороговизну его самого нового парижского бутика, масштабами и пустотой похожего на собор… Однако за частностями всем так или иначе очевидно общее – одиночки, пусть и с оборотом в 110 миллионов евро, нынче обречены. Исключения – вроде Армани с его гигантской многопрофильной империей – слишком редки. И случаются с теми, кто, по крайней мере, не пренебрегает, как это всегда делал Ямамото, массовым выпуском духов и аксессуаров. Много лет участвуя в гонке с ежесезонными показами коллекций, Йоджи Ямамото никогда не был в восторге от законов и правил, управляющих индустрией моды, и никогда не скрывал этого.

То, что он со своей интеллектуальной и очень непростой одеждой в какой-то момент стал ассоциироваться с престижем и даже с дорогим мейнстримом – скорее парадокс, чем закономерность.

Я не нарочно, просто совпало…

Как известно, дебют Ямамото в Париже в далеком 1981-м году был встречен профессионалами в штыки. Те самые редактрисы, которые потом облачились Ямамото с головы до ног, а теперь уличают модельера в пренебрежении коммерческими законами, критиковали все, что он показал и все, что он говорил. А он (напомним, в «жирные восьмидесятые») прямо заявлял: «Женщина на высоких каблуках, в чулках со стрелками кажется мне очень некрасивой. И я понимаю, что ничем не могу ей помочь». Он предлагал свой взгляд, он в своих коллекциях был новым и непривычным – и нашлось немного людей, способных разглядеть в нем того, кем он на самом деле был с самого начала – романтика (а вовсе не минималиста, каким его вечно пытаются представить), влюбленного в людей и в одежду, способную сделать их счастливыми. Фраза, которая в других устах, быть может, была бы банальностью: «Делая одежду, нужно прежде сего думать о людях», для Ямамото – как программное заявление, к тому же блестяще реализованное. В том, что отношение к нему в какой-то момент изменилось – от резкого неприятия к пиитету и обожествлению, в то время как сам он нисколько не изменился – сказалась усталость от «яростного гламура» и стилистики сериала «Династия». Людям захотелось совсем иного, пусть они и не понимали, чего именно. Сам же Ямамото был бы иным в любом случае – и мода тут не при чем. Я не нарочно, просто совпало, как поет Земфира.

«Мне кажется, я нашел способ делать что-то абсолютно новое, но при этом вполне классическое», справедливо размышляет о себе Ямамото, но лишь немногим, добавим от себя, дано по-настоящему это понять. Знаменитый режиссер Вим Вендерс, снявший двадцать лет назад, в 1989 году, удивительный фильм под названием «Записки об одежде и городах», рассказывая о том, почему он, далекий от моды человек, взялся за эту тему, раскрыл самую суть феномена Ямамото: «Однажды я купил сорочку и пиджак. Вам знакомо это чувство, когда надеваешь обновку и любуешься своей новой кожей? Но с этими сорочкой и пиджаком все было по-другому. В зеркале я, естественно, увидел самого себя, но только лучше, самобытней прежнего. Это были просто сорочка и просто пиджак, но в них я вдруг почувствовал себя самим собою. Защищенным, словно рыцарь в латах. Они были одновременно новыми и словно бы старыми. Как будто мои воспоминания о детстве, об отце зашили в них или даже ниточками вплели в эту ткань. На этикетке значилось: «Yohji Yamamoto». Кто он такой? Что он знает обо мне и обо всех нас?». «Когда создаешь одежду, заметил как-то сам художник, – нужно в первую очередь думать о людях». Одежда, которая может стать другом, с которой можно прожить свою жизнь, как это было с вещами век или два века назад – вот его идеал и вот то, что он умеет делать.

Можно только догадываться, с каким настроениям и какими мыслями Йоджи Ямамото делал нынешнюю и весенне-летнюю свои коллекции, быть может последние в его истории, сделанные со всей полнотой творческой свободы. Но независимо от этих настроений и мыслей коллекции эти – вновь он сам, человек, которого способна вдохновить складка одежды на старой фотографии, и который убежден, что любая ткань живая и, по-хорошему, ей надо дать прожить несколько лет, прежде чем она проявит себя настолько, насколько должна…

Ни одну из вещей Ямамото, в том числе и из этих его коллекций, невозможно понять и оценить на бегу, в них нужно вглядеться, изучить и почувствовать… Вина ли художника, что он живет в то время, о котором сам сказал когда-то: «Люди перестали замечать простые и важные вещи. Им мешает ощущением, что они все могут купить»…

Судьба земли повсюду та же...

Само собой, будь то кризис или иные времена, умение это, как и талант, никуда не денется. К несчастью гениев, реализующих себя в одежде, мода – это индустрия, основа основ которой сегодня маркетинг и финансовые обоснования. Ямамото, в этом смысле, как ни цинично, в хорошей компании. Размышляя над судьбой его марки, аналитики то и дело вспоминают Баленсиагу и Сен Лорана. Не столько потому, что масштабы их личностей и талантов и личности и таланта Ямамото сопоставимы , сколько из-за судеб созданных ими когда-то марок. И та и другая нынче, как известно, под сенью Gucci Group, одной из самых влиятельных в современной моде. И та, и другая марки на слуху и в числе трендсеттеров. Но много ли у этих марок общего с тем, чем и какими они были при живых основателях? Никого не минует чаша сия, чтобы ни говорилось в момент дружественных или не очень дружественных слияний и поглощений. Совсем свежий пример – Мартин Маржела, вечно прячущийся ото всех и всего, и по праву числящийся одним из пророков современной моды. В продвинутых объятиях Ренцо Россо из Diesel ему, надо полагать, покойно и уютно, но узнать в вещах их последних коллекций прежнего Мартина Маржела не так уж просто.

Впрочем, никакие туманные перспективы не в силах перечеркнуть того, что уже сделано. Марка Yohji Yamamoto быть может, и не принадлежит теперь безраздельно своему создателю, но уж вечности-то принадлежит точно. Как выразился один из аналитиков: «Не тщитесь представить мир моды без Ямамото. Это так же невозможно, как музыку без Баха, литературу без Бодлера или живопись без Малевича». Между тем, возможно, человеком меньше всего склонным рефлексировать на эту тему, окажется сам Йоджи Ямамото. За много лет до нынешнего кризиса, на пике своей славы, перед камерой все того же Вендерса он сделал чистосердечное признание: «Меня, в общем-то, мало интересует будущее – я попросту ему не доверяю. Я не могу работать ради завтрашнего дня». И добавил, после такой характерной для него, наполненной раздумьем паузы: « Можно сказать, я уже выразил себя. Я уже спел свою песню».

5 цитат Йоджи Ямамото

• Идеально симметричный объект, пусть даже это будет человек, кажется мне некрасивым.

• Минимализм – это претенциозная мелочность. А мне нравится все искреннее, горячее и страстное.

• Я почитаю женщин. И создавая мои модели, я как бы говорю: «Могу я вам помочь?»

• Разумеется, я – японец. Я родился в Японии. Но то, что я делаю – это не японская мода. Мои платья не имеют национальности.

• Если человек стремится что-то выразить, он хочет быть понятым. Но иногда мне все равно, поймут меня или нет.

Группа Yohji Yamamoto началась с линии Y’s. Основанная в 1977 году в Токио, она дополнилась позже премиальной линией Yohji Yamamoto (1981), Y3 (2002, совместно с Adidas), Y’a Living (одежда, интерьерные ткани аксессуары в японских традициях); Coming Soon; Y’s Mandarina (аксессуары) и Prototipe (солнечные очки). С 1999 года дочь модельера Лими создает собственную линию Limi Feu.

Публикация из журнала «Домовой» www.domovoy.ru