Екатерина Гусева: просто красавица

Катя Гусева – абсолютно домашний человек, тихий, даже скучноватый. Не борец и не революционер. Совсем как в нашей мартовской фотосессии – девушка из старого доброго фильма, которой хорошо уже оттого, что на сердце весна. («Крестьянка»)

Но недаром Шекспир считал, что актеры – не люди. Актеры – это «все». В талантливом от природы лицедее заключен диапазон от злодея до ангела. А женщина-актриса – это больше, чем просто женщина. Накануне 8 Марта мы говорим с Катей об образах, которые она создала, о сложностях женской натуры и немного (насколько позволяет ее природная сдержанность) о ней самой.

БОЛЬШАЯ РАЗНИЦА

  - Катя,  «Красавица и Чудовище» – сказка французская. А у нас есть свой вариант – «Аленький цветочек». Вам какая ближе?

- Да, они совершенно разные. У Аксакова ни в чем не повинного человека колдунья превратила с чудище лесное. А в "Красавице..." принц был наказан за то, что был себялюбив и недобр. Наше чудище умирает потому, что его душу - цветочек аленький - вырвали с корнем и куда-то увезли. А в "Красавице..." страдают посторонние люди. В финале мюзикла Белль оплакивает погибшее Чудовище. Так вот, я, согласно сценарию, накрываю тело плащом и спасаюсь бегством, потому что замок рушится. Я не стала спорить с режиссером, но мы-то знаем, что русская женщина даже мертвого человека не оставит, а взвалит на плечи, вынесет, а потом еще и воскресит. Поэтому скажу вам по секрету: я просто убегаю за помощью (смеется), а плащом накрываю, чтобы Чудовищу не было холодно.

Мы, русские женщины, своих мужчин жалеем, спасаем, вытаскиваем из разных передряг. Вроде плохонький, худенький, пьющий – но родной ведь, любимый. На Руси всегда так было: любить – значит, жалеть. Такой настоящий русский женский характер и у моей героини царицы Ирины в новом спектакле театра им. Моссовета «Царство Отца и Сына». Ирина не только жалеет, но и защищает своего мужа, царя Федора, пытается уберечь от всяких бед и напастей.

  - Жалеем-спасаем… А мы должны этим гордиться? Может быть, стоит задуматься – на пользу ли это нашим мужчинам?

- (Смеется). Это крест наш. Чем уж гордиться. Мы сами себе таким образом усложняем жизнь. Это делает нас порой несчастными, но в этой любви-жертве наша натура.

 - А вы в жизни жалеете мужчин? Конкретно – своего мужа?

- (Вздыхает, смеется). Слава Богу, я не представляю, за что можно было бы моего мужчину пожалеть.

  - А он вас жалеет?

- Вы знаете, нет. И он меня не жалеет. Хотя иногда, честно говоря, хотелось бы, чтобы он меня пожалел: запер на ключ, никуда не отпустил, сказал: ну, пожалей себя, хватит, отдохни! Нет, у нас не так. Иногда у меня ощущение возникает, что я – спортсмен. (Смеется). Он верит в меня, верит в то, чем я занимаюсь, в мое предназначение. Поэтому рядом с ним рассеиваются моя вечная неуверенность.

БЕЗ ИЛЛЮЗИЙ

  - Говорят, что нельзя усидеть на двух стульях. Но вам, кажется, удается: в театре играете, в мюзикле поете, в кино снимаетесь.

- А у меня в дипломе написано: актриса театра и кино. Это уже два «стула». А еще есть музыка, телевидение, спорт... А еще я жена и мама. Так что я не раз проверяла на собственном опыте: можно усидеть не только на двух стульях, но и ... на двенадцати! (Смеется). И мне это даже нравится! То же самое касается и ролей, характеров: сегодня ты деревенская мечтательница, завтра - царица, а послезавтра – жестокая карьеристка.

  - А вам приходилось быть жесткой ради достижения цели?

- Жесткой? Конечно, приходилось. Но не ради достижения цели. Тут как раз необходимы другие качества, терпение, например. А для того, чтобы избавиться от лишней агрессии, у меня есть более безобидный для окружающих способ – мои роли. Я могу отвести душу, проявить «темную» часть своей натуры на сцене или съемочной площадке, и мне все простится. Потому что я всегда могу сказать – дорогие друзья, но это же не я, это роль такая. У меня есть возможность быть разной - и жестокой, и злодейкой, а потом снимать с себя этот образ, как маску, и освобождаться от негатива, который есть в любом. Это своеобразная психотерапия.

ИЗНАНКА КРАСОТЫ

  - Ходят разговоры, что Катя Гусева состоялась только потому, что у нее богатый муж, и ей не приходится думать о хлебе насущном. Это правда или миф?

- У нас нет несметных богатств, мой муж не олигарх, он – предприниматель, у него есть мастерские по производству декораций. А мифов много. И я не хочу тратить силы, чтобы их разрушать. В конце концов, миф – это красиво. В то, что достигнуто нами обоими, вложено столько крови, слез и труда, а все уверены, что это просто удача. Ну и пусть… Люди должны верить в чудеса, в подарки от судьбы.

В «Красавице и Чудовище» я, спускаясь по парадной лестнице, выхожу к зрителям в золотом платье, расшитом стразами, от которых зайчики бегут по всему залу. И зал рукоплещет! Я всегда думаю: это мне или платью? (Смеется). Между тем, весит оно шестнадцать килограммов. А я кружусь в нем в вальсе. И, я уверена, что никто из зрителей даже не догадывается, что у меня под юбками железный каркас, который впивается в косточки, и от этого остаются незаживающие болячки. Это все невидимые миру слезы, это изнанка красоты. Но зачем ее выставлять напоказ?

- Еще одна громкая ваша работа – премьера прошлого года, фильм «Человек, который знал все». Интернет просто пестрел обещаниями, что все наконец-то увидят обнаженную Катю Гусева и в весьма пикантных сценах.

- И зрители были разочарованы, когда пришли и обещанного не увидели. Но это так называемый черный пиар. Продюсеры без меня решили таким вот нечистым образом раскрутить фильм, хотя он сам по себе интересен. Тем более что его снимал талантливейший режиссер Владимир Мирзоев. Это человек-космос. Правда, когда я прочла роман, по которому ставился фильм, я не увидела глубины женского образа. Казалось, заурядная история - молодая женщина-библиотекарь живет с мужем в страшной нищете. И тут она встречает одного богатого бизнесмена, потом оказывается в постели еще более богатого олигарха. Слишком заурядно для нашего времени. Но Мирзоев предложил сыграть совсем другую историю. Историю женщины, которая в поисках любви доходит до края. Но понимаете, какая штука, в картине от моей роли осталась только пунктирная линия. Очень много было уничтожено на монтажном столе.

  - А сожаление есть?

- (Пауза. Смеется). Нет! Оператор Сережа Мачильский так красиво снял определенные сцены, что фильм рисковал превратиться в… эротический триллер. И, наверное, слава богу, что многое осталось за кадром.

  БЕЗ МАСКИ

  - Но игра в женщину-вамп принесла лично вам удовольствие?

- (Смеется). Может быть, фантазии какие-то свои я и реализовала, и от чего-то освободилась. Куда-то вглубь себя заглянула. В потаенные уголки души. Куда я не могла бы заглянуть, если бы была… простым библиотекарем. Но определенно - это был подвиг с моей стороны. Дерзость. И хорошо, наверное, что это не стало достоянием публики.

  - Говорят, вы вообще человек достаточно закрытый и стеснительный.

- Знаете, самое страшное - общаться со зрителями напрямую. Я это прочувствовала на концертах, когда пела романсы. Ты обращаешься к людям лично, и не можешь спрятаться за образ. И почему-то сразу вдруг не знаешь, куда деть руки, и думаешь – нет, Катя Гусева немного выше, стройнее, умнее, красивее, наконец. Так странно… Ты боишься не соответствовать образу, который сформировали какие-то твои роли, фотосессии, телевидение, и который живет уже сам по себе. А вдруг ты кого-то разочаруешь? Тебя на улице узнают, а ты в какой-то там шапке, штанах с вытянутыми коленками. Люди же хотят, чтобы я на кабриолете подъехала, вышла к ним в лисьей шубе, а я из метро выбегаю - потому что пробки…

  - А домой вы без маски приходите? Некоторые актеры просто до больницы заигрываются.

- Ну… это уже диагноз. И действительно, сколько в больницах людей, которые вошли в образ, а выйти не могут, которые верят, что они Наполеоны или Гагарины. А мне нужно поверить, что я Гагарин, после третьего звонка с семи вечера до десяти, а потом резко вспомнить, что я – Гусева Катя. Нет, я быстро вспоминаю, у меня в этом смысле здоровая психики.

Вы знаете, что меня волнует? Вот говорят, что актрисы – существа неискренние, что в жизни слезам актрисы нельзя верить. Какое это заблуждение! Мне кажется, напротив - искренней людей не бывает. Невозможно, когда ты постоянно живешь чужой жизнью, еще и в своей жизни что-то изображать – просто сил не хватит. Это представление о том, что ты постоянно играешь, обижает. Может быть, поэтому иногда хочется спрятаться в футляр, никого не пускать в свою жизнь.

  - Правда, что ваш родительский дом, ваша семья – это ваша крепость?

- Обожаю своих родителей, сестру, бабушку, тетю, дядю, племянницу, но сейчас у меня уже своя семья, своя норка, я однажды из родительского гнезда улетела. Хотя мне непросто это далось.

  - Ностальгия есть?

- Не ностальгия, а сожаление, что я мало уделяю время своим родным, что я от них совсем отбилась. Живем в одном городе, но видимся очень редко. Бабушка скучает без меня. Хорошо, что есть пресса. Вот она возьмет «Крестьянку», откроет, наденет очки, посмотрит на мои фотографии – вроде, я с ними, я к ним пришла. 

  - Для вас важно воспитать в сыне мужские качества?

- Он уже родился мужчиной. Воспитание – это вещь такая… относительная. Мы такие, какие мы есть. В раннем возрасте можно переделать на какое-то время ребенка «под себя». Своенравные, непослушные дети, как правило, неудобны. Но я стараюсь уважать в своем сыне личность, не ломать его, не подминать под себя. С другой стороны, я недаром выбрала для него спорт (он серьезно занимается плаванием), у меня самой было спортивное детство, и лозунг «быстрее, выше, сильнее» еще никому в жизни не повредил.

  - А дома у сына с отцом есть какие-то «мужские» дела, обязанности?

- (Смеется). У нас пока нет загородного дома, и дрова они для камина не колют… Видите ли, у нас в семье в принципе ни у кого нет как таковых бытовых обязанностей, мы не усложняем себе этим жизнь. Дома мы отдыхаем, наслаждаемся общением друг с другом.

- А нет мечты о загородном доме?

- Я не представляю, как дача может вписаться в нашу жизнь. Леша учится, мы с мужем работаем. В субботу-воскресенье, когда сын отдыхает, а у меня стабильно спектакли. Вот построят наконец-то загородный дом родители, и будем приезжать к ним в гости. Но, говоря откровенно, я – житель мегаполиса. Многие жалуются, что устают от города. А мне здесь комфортно. Наверное, любая столица мира – это страна в стране, отдельный мир, где Земля по-другому вращается – гораздо быстрее. Но для меня это органично. Я родилась в Москве. Я играла в классики на асфальте, а не бегала по траве.

  - Вы так заняты, а когда же вы общаетесь с сыном и мужем?

- Приходится исхитряться как-то. Например, прошлым летом мне предложили роль в фильме «Прогулка по Парижу». Два летних месяца во Франции – о чем еще мечтать? Но я не могла представить, что почти все лето не увижусь с Лешей. По сюжету у моей героини есть сын, мальчик девяти лет. И я подумала – почему бы Леше не сыграть эту роль?! Он прошел пробы, и его утвердили, хотя он сам вначале был не в восторге от идеи. Каюсь, это был мой материнский эгоизм - мне не хотелось с ним расставаться, с другой стороны, он узнал, что актерская профессия – это не только автографы, цветы, аплодисменты, вспышки фотокамер и красная ковровая дорожка. Прежде всего - это титанический труд.

А я, со своей стороны, чтобы не расставаться с сыном, поехала с ним на две недели в спортлагерь. И бегала шесть километров вокруг озера! Как мне сказал муж: даже в армии бегают три. Тренировки в бассейне были 2 раза в день по 2 часа. Ну и я плавала с ними, сколько могла... 

 - На отдых, откровенно говоря, не очень похоже, но неужели у вас в семье не принято – просто расслабляться?

- Да нет, почему... Просто мы любим активный отдых. Зимой катаемся на сноуборде, лыжах, летом – уроки серфинга, подводное плавание.

- Скоро 8 Марта. Какие у вас ассоциации с этим праздником?

- Запах мимозы, цветы повсюду… Мы с сестрой непременно дарили маме и бабушке какие-то самодельные подарочки. Теперь мой сын дарит мне такие же. В детстве мне было до слез обидно, что у меня нет денег, чтобы купить маме дорогие духи или какой-то красивый шелковый платок. А сейчас я понимаю, что ценнее, чем рукотворные поделки моего сына, нет ничего на свете. Кстати, у моей бабушки до сих пор сохранилась сделанная мной божья коровка из бисера. Она висит, приколотая к ковру булавками.

Но главное – в этот день все напоминают тебе о том, что ты – женщина. Мне это было приятно и когда мне было три года, и сейчас. Мне нравится, что я - женщина.

Текст: Елена Денисова

Публикация из журнала «Крестьянка» www.krestyanka.ru