«Цой бы не ходил на «марши несогласных»

— Художник Михаил Шемякин в интервью нашему журналу сказал, что с Высоцким их объединял талант и страсть к выпивке. А что объединяло вас с Цоем? Вы общались и с Кинчевым, и с Гребенщиковым, но сблизились только с ним.

— С Виктором нас объединяло гораздо большее, чем просто талант. Ни к выпивке, ни к наркотикам страсти у нас не было. Мы стали настоящими друзьями — это самое главное.

— При каких обстоятельствах вы познакомились?

— Вначале я познакомился с творчеством группы «Кино». В первый раз я их услышал примерно в 1982 году. Мой товарищ принес кассету с записью очень плохого качества, он даже названия группы не знал, просто сказал: «Ребята какие-то». Я, конечно, к тому времени уже слышал «Аквариум», но на этих ребят запал сразу. Трудно сказать конкретно, что в них такое было, я не анализировал. Но понял — это мое! Через какое-то время услышал «45» и «Начальника Камчатки» и стал внимательно следить за тем, как у них там все развивается. А лично с Витей мы познакомились через Костю Кинчева. Он позвонил Вите уже перед съемками моей «Йя-ххи!» и сказал про меня: «Вот, парень, вроде, нормальный. Документальный фильм про рокеров снимает». Я поехал в Питер, и там мы уже встретились на станции метро «Владимирская». Витя приехал вдвоем с Каспаряном, гитаристом «Кино». Первое впечатление — в этом парне я не ошибся. Пока шли до рок-клуба, я успел им рассказать о своем большом проекте «Король Брода» — им понравилось. Я тогда еще подумал, что Цой мог бы не только музыку к этому фильму написать, но и сыграть в нем главную роль — этого Короля Брода. А пока, сказал я им, давайте сделаем такой импровизационный фильм, «жизнь врасплох».

— Как проходили съемки «Йа-ххи!»?

— Многие из тех, кто снимался, были в «черных списках» — выступать нельзя, сниматься в кино тем более. Поэтому снимали быстро, незаметно, чтобы никто не успел опомниться, остановить, отнять отснятое. Оператора Лешу Михайлова в милицию забирали, камеру отнимали... Мы договорились с директором одного клуба, что он нам выделит на часок свою сцену и зал, где мы предполагали снять небольшой концерт «Алисы» и «Кино». В назначенное время пришли — там никого, двери закрыты. Это было нормально, и мы все это снимали. То есть они заподозрили что-то неладное и просто напряглись. Меня потом вызывали в Ленинградский отдел культуры ВЛКСМ и беседовали: «Что же вы каких-то фашистов снимаете? У нас ведь есть хорошие вокально-инструментальные ансамбли». Конечно, они следили за тем, что происходит, и при желании могли устроить проблемы.

«Йа-хаа!» остался для меня самым ценным фильмом, потому что сделан был на чистом энтузиазме, все бесплатно работали.

— А со съемок первой «Иглы» что-то запало в память?

— То время вообще было прекрасное. Большая часть съемок проходила у меня на родине в Алма-Ате. Витя от гостиницы отказался и три месяца жил у меня дома. Новый 1988 год мы встречали вместе. Это был год Дракона, и к празднику Витя нарисовал дракона в восточном стиле (кроме музыки, он увлекался живописью). Вообще, это в «Игле» он — одиночка. На самом деле он был довольно общительным человеком, и не очень комфортно себя чувствовал, оставаясь один, поэтому и предпочел гостинице домашнюю обстановку.

— За роль в «Игле» Цой был назван журналом «Советский экран» «Лучшим актером 1989 года». Он действительно был хорошим актером?

— Виктор — гениальный актер, но не в системе Станиславского. Он гениален в той системе, которую я перенес из системы документального кино Дзиги Вертова (советский кинорежиссер, теоретик кино. — «Немосква») в кино игровое. Это «жизнь врасплох». В этой системе актер должен оставаться самим собой. И мне интересно было раскрывать разные его стороны.

— Он планировал сыграть еще в кино?

— Очень хотел, но отклонял все предложения и планировал работать только со мной. Я хотел наконец-то сделать «Короля Брода». Но получилось так, что Костя Салтыков снял очень хороший фильм «Балкон», в котором он показал то же место и тот же исторический феномен — Алма-Ату конца 50-х–начала 60-х. И я решил, что это будет бомба в ту же воронку, и стал придумывать что-то другое. Цой говорил: «Давай какую-нибудь героическую залепим!» И мы прикидывали и так, и сяк. И я подумал, что если нам сценарий не так уж и важен, то можно взять за основу сюжет нового фильма «Семь самураев» Акиро Куросавы, рассуждая так, что каждому поколению нужны свои самураи. Быстро написал сценарий, Виктору он понравился. Деньги тоже были найдены. Я предполагал снимать где-нибудь под Москвой. Виктор должен был играть «хорошего» самурая. Фильмом заинтересовался Сергей Соловьев и был готов подключиться к его созданию со своей командой. Мы договорились встретиться на «Мосфильме» 21 августа. Должен был приехать Витька — обсудить все детали... А 15-го сами знаете, что произошло. Это был шок. Я все остановил и ничего не хотел продолжать. В итоге картину я все-таки снял, но получилась она иной, чем была бы с Витей.

— Посмертно из Цоя сделали бронзового героя без страха и упрека. Но он ведь был живой человек. Какие человеческие слабости были ему присущи?

— Для меня он живой близкий человек, друг. Его слабости мне также дороги, как и сильные стороны. Но все это относится к области сокровенного, личного и говорить о них неправильно.

— Как Цой относился к своим поклонникам?

— С вниманием и уважением, особенно к молодым. Был такой случай, когда Архимед Искаков (Архимед из «Иглы» и «Иглы-Ремикс». — «Немосква») пригласил Виктора выступить в школе перед классом, и Цой провел не один час, выступая перед ребятами, и возвращался в эту школу еще не раз. Однако он мог показаться недоступным тем людям, которые вторгались в его жизнь. Цой совершенно не любил панибратства.

— Если бы он был сегодня жив, ходил бы он на «марши несогласных»? Или — напротив, на встречи с главой Администрации президента Суркова, который время от времени собирает творческую интеллигенцию?

— Он бы никогда никуда не ходил, если бы кому-то что-то было нужно, они шли бы к нему сами.

— Остался бы он супергероем? Никто из той плеяды рокеров сегодня не является властителем умов, согласитесь.

— Виктор, как и в 80-е, оставался бы человеком Возрождения, то есть творцом и гением во многих сферах.

— У вас остались какие-то его вещи?

— Я вечный кочевник, много переезжаю с места на место, и очень многие вещи, к сожалению, утеряны, но что-то все же сохранилось. Длинный кожаный плащ, который подарил мне Виктор, три медиатора, которыми он играл на моей гитаре, сочиняя музыку к «Игле». Сохранилась и сама гитара с его отпечатками пальцев… На ней никто никогда больше не играл. Китайская игровая кость в форме юлы. Но главная память — это два моих фильма, в которых он снимался и которые объединятся в «Игле-Ремикс».

— Специально для «Иглы-Ремикс» были сделаны дополнительные съемки с Мамоновым и Башировым. Но оба актера сильно изменились за 22 года (особенно Мамонов). Как они отреагировали на предложение досняться?

— Отреагировали с интересом и готовностью. И совершенно неважно, как изменилась их внешность. Это разные воплощения одного и того же героя.

— Зачем вообще вы взялись за ремикс?

— Моя задача — подарить молодому поколению Виктора Цоя. Ведь среди поклонников его творчества очень много молодых людей, которые родились уже после его смерти. Я чувствую, что этот человек важен и нужен сегодня.    

(Премьера фильма «Игла-Ремикс» — 16 сентября 2010 года.)