Алексей Яблоков: «Никаких специальных отношений с интернетом у меня нет»

— Алексей, почему после работы в мужском глянце Men’s Health вы пришли работать в «Смену»?

— Во-первых, между Men’s Health и «Сменой» всё-таки прошло полтора года, и они были отнюдь не пустыми для меня. А во-вторых, оба эти издания объединяет одна удивительная вещь, я совсем недавно это понял: матрица общечеловеческих ценностей. Оказывается, вообще все издания пишут об одном и том же, только по-разному. О нервах, о еде, смысле жизни, карьере. И «Смена» тут не исключение. Только глянец подходит к этим темам с потребительской точки зрения. А «Смена» проповедует свой взгляд — созидателя.

— Когда становишься главным редактором, так ли важно, каким изданием заниматься? Может быть, достаточно понять основные управленческие приёмы?

— Трудно сказать. На моём веку было не так много изданий, которые мне приходилось редактировать. Мне всегда хотелось уйти подальше от управления, административных функций, хотя во многих изданиях главред — это именно менеджер. Мне приятнее оставаться в рамках творческой работы, как бы банально это ни звучало.

— Почти все главные редакторы мечтают о том же самом.

— Неудивительно. Вопрос в том, насколько должность их ломает и заставляет идти по накатанному менеджерскому пути.

— Где вы ещё работали, кроме «Смены» и Men’s Health?

— До Men’s Health я работал в «Большом городе» первого созыва, после Men’s Health был шеф-корреспондентом журнала Best Life. Потом был год относительного безделья, хотя я родил ребёнка и сделал ремонт. Ещё я в прошлом году поработал в журнале «Сноб» некоторое время. Прошёл через это…

— Через эту мясорубку?

— Да нет, я бы так не сказал. Там хорошо платят, и место приятное: есть кафе Prime Star, там можно съесть вкусный бутерброд.

— Чем сегодня ваша должность шеф-редактора «Смены» отличается от главного редактора журнала?

— Главный редактор журнала Михаил Кизилов возглавляет «Смену» с конца 80-х, и его задачи сводятся к управлению редакцией. Фактически он — редакционный директор. Это очень хлопотное дело. Я же занимаюсь контентом.

— Помимо того, о чём было уже не раз сказано: новый сайт журнала, выкладывание архива в интернет, работа с социальными сетями — как ещё вы будете работать с контентом? Мне кажется, именно вопрос контента в «Смене» сейчас наиболее важен. Согласитесь, в ряду других «рыночных» журналов «Смена» выглядит весьма экзотично. Будете ли вы эту экзотичность культивировать или пойдёте в более массовую нишу?

— То, что вы называете экзотичностью, я называю промежуточным периодом, лихорадкой, когда приходят новые люди, и всё меняется. Это нормально, и я сейчас всё делаю для того, чтобы сбить температуру. У нас полностью обновилась арт-дирекция, поэтому с майского номера оформление журнала, макет будет постепенно меняться. Авторы тоже меняются. Сегодня на летучке было двенадцать человек, все новые. Так что меняется стилистика, интонация. Не вижу в этом ничего плохого.

Да и экзотичность — это, наверное, неплохо. Значит, журнал выделяется.

— Да, но неформатность «Смены» как бы сообщает рынку о том, что это издание не ориентировано на коммерцию.

— У нас действительно есть задача сделать журнал конкурентоспособным. Но для меня это в первую очередь зависит от внутренних факторов, от контента, от тех, кто в журнал пишет. Поэтому я стараюсь не оперировать такими терминами, как неформатность, не думать о рейтингах, а просто делать журнал, работать с редколлегией.

— Придётся ли перестраивать журнал в сторону большей массовости, чтобы наконец он начал приносить прибыль?

— Я не знаю, что такое массовость, вот в чём моя проблема. Если бы знал, делал бы успешные коммерческие продукты. Мне кажется, сейчас наступают времена, когда массовые продукты приедаются, и наступает момент подумать уже о чём-то индивидуальном.

— А не кажется ли вам, что делать печатный журнал, рассчитанный на узкую аудиторию, крайне затратно?

— Давайте сразу определимся: мы не говорим об узкой аудитории. По нашим измерениям, предполагаемая аудитория «Смены» не меньше, чем число читателей некоторых глянцевых журналов. Просто она ведёт себя таким образом, что не попадает в статистические замеры.

— Каков тираж журнала?

— 55 тысяч. Сейчас это нас устраивает. Вполне реальная аудитория.

— Если они не любят попадать в статистику, реально ли выйти на них с помощью журнала?

— Вот это и есть наша нынешняя задача. Людей, «выпавших из бизнес-плана», на самом деле очень много. Но, насколько мне известно, за последние несколько лет не было попыток сделать для них медиапродукт. Думаю, уже осенью станет понятно, удалось ли нам добиться какого-то успеха на этом пути.

— Как вы будете измерять продуктивность работы?

— В денежных знаках. В цитируемости. Станет понятно, соответствуем ли мы ожиданиям публики. Проведём социологический опрос. Наладим сеть распространения по всяким необычным местам и посмотрим, как журнал будет расходиться. Это всё не самые трудные вопросы.

— И что же самое-самое?

— Закончить майский номер. Процесс идёт нелегко, люди новые, все привыкают друг к другу.

— Кто будет писать в журнал: только штатные авторы или разные журналисты, за гонорары?

— Все будут.

— А студенты тоже могут?

— И студенты тоже, потому что они ещё не зачерствели в отличие от маститых, окаменевших профессионалов. Студенты способны на живую реакцию, могут легко сорваться с места. Например, один наш молодой корреспондент сел в поезд и поехал в деревню «Рай» писать репортаж.

— Так это мечта любого журналиста… Только не всем удаётся вот так уехать в «Рай».

— Я вот ещё что скажу. Наша концепция — и это не секрет — не подразумевает высоких гонораров. Ставка в «Смене» — 60 копеек за знак, в среднем. Но я не вижу нехватки авторов. Их скорее волнует контент, а не сумма заработка.

— В таком случае, писать будут о том, что действительно волнует.

— На этом построен весь наш нехитрый план.

— «Как я прыгнул с парашютом»?

— Ну да, это классический пример репортажа «Смены» 30-х годов. В тех старых материалах хорошая, не наигранная интонация, уже давно позабытая. Мы хотим её восстановить, потому что надо всё-таки налаживать доверительные отношения с аудиторией.

— При всём этом у меня возникает вопрос: а нужен ли такому читателю бумажный журнал? Не пойдут ли они за доверительной интонацией в интернет, в те же блоги?

— По степени визуальных решений интернет пока не догнал бумагу. Нашей аудитории нужен именно бумажный журнал. «Смена» не должна переставать быть печатной. Но и развивать онлайн мы будем, потому что сайт — тоже путь к читателю.

— А чем вас не устраивает визуальное решение, например, цифрового журнала Time? Там очень красивые картинки, в том числе и реклама.

— Чтение такого журнала всё-таки ограничено рамками монитора.

— Вся наша жизнь скоро ограничится рамками монитора… Если вернуться к развитию сайта журнала, то что вы ещё планируете изменять, помимо выкладывания цифрового архива «Смены»? У вас наверняка есть планы сделать собственные блоги?

— Есть, обязательно.

— Кто будет их вести: авторы или читатели?

— Пока не знаю, но редакционные блоги, скорее всего, появятся первыми.

— Вы планируете что-то писать?

— Могу сказать, что это тупик, в который утыкаешься лбом: когда ты только что перепахал сто полос журнала, нет никакого желания и сил выдумывать ещё что-то из головы.

— Пока на сайте ежедневно обновляются только новости, насколько я вижу.

— Да. Но вот-вот начнём выкладывать и большие материалы, написанные для онлайна.

— В ЖЖ glavred вы не забросите? Читатели волнуются.

— Ну, я уже говорил и повторю ещё раз: в этом проекте я, скорее, действующее лицо. Наверное, пока я жив, проект будет продолжаться.

— Как ваши отношения с интернетом складывались до появления этого блога?

— Никак особенно. Как типичный представитель своего поколения я воспринимаю интернет как справочно-информационную систему. Более младшее поколение относится к нему уже как к полноценному средству коммуникации или к повседневному предмету, типа холодильника или унитаза. Но меня всё устраивает.

— А как вообще появился glavred?

— Спросите у него на Formspring.me.

— Как вы думаете, блог выполнил свою роль по популяризации Алексея Яблокова как известного интернет-персонажа?

— Я настолько не владею этими новыми медийными средствами по повышению своей капитализации, что даже если бы хотел — не смог бы.

— И, тем не менее, именно это у вас получилось.

— Как сказал один писатель: «Не то что бы мы пишем из-за денег, но гонорар вносит известное оживление в наше дело». Если получилось, то и прекрасно. Но никаких специальных отношений у меня с интернетом нет. Хотя я знаю довольно много людей старшего, чем я, возраста, которые учатся серьёзно работать в интернете, выкладывать картинки в ЖЖ. Я вот не умею, честно.

— А на Openspace.ru продолжите вести колонку?

— Я бы хотел, если хватит времени и сил. Но голова пока в том направлении плохо работает. Пока я находился вне конкретных проектов, я прямо весь горел, у меня была масса идей, которые причудливо облекались в словесную форму. Сейчас с этим гораздо тяжелее.

— Свободная от работы голова определённо приносит дивиденды.

— Определённо, и это хорошо отражается на самочувствии окружающих.

— Почему подписью к вашей колонке было «автор нигде не работает»? Это было сделано специально?

— Потому что я нигде не работал. Когда Глеб Морев (редактор раздела «Медиа» на Openspace. — «Часкор») попросил указать место моей работы, я так и написал.

В какой-то момент я попал в удивительное место, где просидел целых две недели после Нового года. Моей задачей было считать цветные лампочки на новогодних гирляндах, которые были развешаны вокруг. Я тогда так и написал: «Автор наблюдает за цветными лампочками». Почему-то это вызвало бурю негодования среди читателей. Они писали, что Яблокова надо гнать в шею. А у меня просто была такая работа.

Анастасия Алексеева

Источник: Частный Корреспондент

Фото: www.timeout.ru