Правила будущей жизни

Как принималось решение о назначении тебя главным редактором? Было ли оно для тебя неожиданным?
Это был достаточно длительный процесс, топ-менеджмент нашего издательского дома принимал это решение несколько недель. Они скрупулезно подошли к решению проблемы. Нельзя сказать, чтобы это было полной неожиданностью для меня, потому что они держали нас в курсе того, как происходит процесс выбора. И та конструкция, которая в итоге была найдена, когда мы с Андреем Лошаком отвечаем за содержательную часть, мне кажется вполне удачной.

Расскажи тогда подробнее про эту конструкцию. Что будет делать в Esquire Андрей Лошак?
Андрей будет писать колонки редактора – то, что раньше писал Филипп Бахтин, – и вместе с нами придумывать журнал. Пока еще у него есть некоторые начатые и недоделанные дела, связанные с телевидением, но чем дальше, тем больше он будет вникать в то, как устроен журнал, и, соответственно, больше будет принимать участие в его изготовлении: и идейно, и в том, что касается текстов. Некоторые идеи мы с ним успели уже обсудить, и мне кажется, это здорово, что Лошак нежурнальный человек. Мы всегда старались делать что-то не вполне традиционное для отечественной прессы, и человеку, который мыслит не журнальными, а совершенно другими журналистскими категориями, будет даже проще придумывать что-то необычное.

Ну колонки для Лошака, в принципе, уже не новый жанр.
Колонка – это более или менее универсальный жанр. Я говорю скорее про более масштабные истории, про какие-то приемы и способы организации информации. С колонками все понятно: их может сколько-то быть в журнале, но они везде более или менее одинаковые. А дальше все зависит исключительно от дарований колумниста. Каковые у Андрея есть и очень большие.

Будет ли журнал принципиально меняться? Что с ним будет теперь вообще происходить?
Не знаю, насколько это заметно со стороны, но журнал все время понемногу менялся с момента его создания, и это во многом обусловлено тем, как он всегда делался. Фактически с самого начала существования Esquire каждый номер придумывался заново. Даже если у нас были постоянные рубрики, каждая из них придумывалась отдельно в каждый новый номер. Постепенно мы стали уходить от большого количества обязательных рубрик, и теперь у нас скорее есть плавающие или всплывающие рубрики, которые могут несколько номеров существовать, а потом исчезать. Вот у нас были лекции Александра Аузана по институциональной экономике – 12 номеров, по результатам которых мы выпустили книжку и закрыли эту тему. Сейчас из постоянных рубрик у нас есть, например, «Правила жизни в России», в которой иностранные журналисты, работающие в Москве, рассказывают о том, чем они занимаются. Но эта рубрика – тоже конечная, потому что конечно количество этих журналистов.

Мы как придумывали новое для журнала, так и будем придумывать. Но этим все, конечно, не ограничится, я надеюсь. Мне бы очень хотелось, чтобы в журнале в принципе было больше текстов – и небольшого формата, и крупной формы. Последнего – больших репортажных, расследовательских историй – в России довольно мало, в отличие от какой-нибудь Америки, где все твердят про смерть бумажной прессы. Несмотря на все эти разговоры, таких текстов там появляется очень много, и журналов, которые этим занимаются, огромное количество.

Например, есть такой замечательный журнал Harper's – второй старейший из существующих журналов в США. Там несколько лет назад была статья про то, что в разных частях света вдруг на берег стало выбрасывать тысячи игрушечных утят. И вот из этих утят – статья называется Moby Duck – выросло огромное расследование об экологии, токсичном производстве игрушек, общих проблемах океанографии и так далее. Через год автор написал продолжение статьи, а в этом году вообще выпустил книжку. Мне это кажется эталоном расследования – и по зачину, и по продолжению. И такие истории, так устроенные материалы мне очень интересны. В общем, я надеюсь, что количество текстов в журнале увеличится, но при этом ни в коем случае не в ущерб визуальной составляющей, дизайну. Просто текстов станет больше, и они станут более разными.

Есть еще, конечно, разного рода инфографика, главным образом – удобная, понятная и ясная визуализация больших массивов данных, которая нас всех, насколько я могу судить, привлекает и которой все-таки в России мало занимаются. Например, мы делали карту России, где уровень преступности в каждом регионе отражается как рельеф местности. Это была долгая штука, в смысле изготовления, но нам было очень весело и интересно ее делать. И главное, что получилось наглядно.

Но ты сейчас рассказываешь скорее о том, как журнал развивался при Бахтине. Тебе кажется, что что-то изменится, теперь, когда вы занимаетесь журналом с Лошаком? И насколько сильно, по-твоему, Бахтин влиял на журнал?
Он, разумеется, влиял очень сильно. Но все-таки журнал всегда был плодом коллективных усилий: и редакторов, и дизайнеров, и фоторедакторов, и фэшн-департамента. Разумеется, это все сводилось потом под один знаменатель Бахтина. Но, во-первых, вся остальная редакция, кроме Бахтина, никуда не ушла, а во-вторых, мне на самом деле кажется, что изначальная структура журнала такая гибкая, что без каких бы то ни было революций этот построенный Бахтиным конструкт может трансформироваться, и в какой-то момент может даже измениться до неузнаваемости, но это произойдет плавно.

Будут ли у вас какие-то совсем новые рубрики появляться?
Они, разумеется, будут появляться, но заранее предсказать, какие именно, довольно трудно. Те нерегулярные материалы, которые мы берем в номер, в итоге могут оказаться настолько удачными, что мы решим сделать из них регулярную рубрику. Так бывало сплошь и рядом. Потом эта рубрика себя изживет и мы заменим ее на следующую. Кое-что новое есть в ноябрьском номере, а уж в декабрьском будет и подавно.

Раз уж мы заговорили о Бахтине, расскажи, как тебе с ним работалось: сколько лет ты работаешь в Esquire, как ты пришел в журнал и чему Бахтин тебя научил?
В журнал меня позвал Филипп Дзядко. Это было летом 2005 года, когда вышел, кажется, третий номер и готовился четвертый. Я сделал пробное задание, для Михаила Ратгауза, текст про «Девятую роту». А уже в пятом номере я работал редактором. То есть получается сколько? Шесть лет.

С Бахтиным было работать очень здорово, конечно. Я пришел в Esquire после пяти лет в «Коммерсанте», где меня научили, как работать с текстом, и лучше учителей, как мне кажется, нет. Но в том, что касается устройства и издания ежемесячного журнала Бахтин меня научил очень многому, а главное – научил свободным принципам того, что вообще можно делать с информацией и как ее преподносить. Это совершенно не относится даже к инфографике, это относится к каким-то приемам организации текстов. А вот в том, что касается заголовков, мы с Бахтиным расходились очень часто, потому что у него скорее «афишная» школа журнальных заголовков, а у меня «коммерсантовская». И он меня не переучил.

Беседовала Елизавета Сурганова

Источник: www.lenta.ru